Главная » 2012»Май»3 » Сколько горя, голода и слез 41-й, страшный год принес
Сколько горя, голода и слез 41-й, страшный год принес
16:06
18 апреля отметила свое 80-летие ветеран труда Кемского локомотивного депо Женетта Ивановна Харламова. Почти три десятилетия отработала она машинистом нефтекачки, раздатчиком нефтепродуктов на складе топлива. Маленькая женщина на тяжелой мужской работе… Она вспоминает себя ребенком. Жизнь до войны была будто в сказке. Семья машиниста Ивана Ивановича Лохманюка жила тогда на станции Масельгская. Свой добротный дом, продукты отец привозил на подводе, всего было вдоволь. Мама очень любила дочек – Женетту, Нелю, Раю. «Недалеко от дома была птицеферма. И вдруг мы смотрим – куры полетели. Я очень удивилась, что такое. Только мама тяжело промолвила: « Это началась война…» Бабушка у нас была модисткой, могла на руках даже пальто сшить. Нас всегда одевали в красивые платья. В 1941 году я окончила первый класс. Помню ясный летний день, я в новом красивом платье с пелеринкой и воланом вышла во двор погулять, и вдруг летит немецкий самолет. Я поднимаю голову – интересно. Мама выскочила, схватила меня – и в дом, испугалась, что сейчас бомбу сбросят. Масельгскую потом не раз бомбили. А нас эвакуировали в Мордовию», – вспоминает Женетта Ивановна. Адрес в Мордовии: станция Тяжиба, село Лойгомайдан – она запомнила на всю жизнь. Четыре года страшного голода, холода и лишений. Семью разместили в ветхом брошенном доме. Спать было не на чем, нечем укрыться. Одна сердобольная женщина, монашка, принесла им соломы и холщовую тряпку, чтобы укрыться. А Женетта, старшая , спала на столе, возле печки. Один бок замерзает, повернется к теплу, так и вертелась всю ночь. Мама уходила на работу в колхоз, там собирали табак и отправляли потом на фронт. Иногда мать брала с собой на работу старшенькую, но от запаха табака ей становилось плохо. Есть было нечего, даже хлеба не видели. «Мама утром перед уходом на работу давала нам по крупинке соли, соль там была крупная. Запьем водой, и вырвет. Питались очистками, найденными на помойках. Хорошо, если кто-то из местных молока нальет. Люди умирали от голода, особенно дети. Хоронили в большой яме, складывали трупы прямо друг на друга. Как маме удалось сохранить нас в живых, до сих пор удивляюсь… Когда мы узнали, что Карело-Финская ССР освобождена от врага, мама написала письмо в Москву, Кагановичу, с просьбой разрешить нам вернуться домой. Ответ пришел, разрешили. Мы хотели поехать в Петрозаводск, там были родственники. Мама не хотела возвращаться к отцу, у него была уже другая семья в Иделе, очень обижалась на него за то, что мы так голодали всю войну, а он нам не прислал ни копеечки. Но планам не суждено было сбыться. В поезде одна из сестренок заболела, рвало кровью. Ей помогла одна женщина, она была из Иделя и уговорила нас все-таки ехать туда. Так мы встретились с отцом. Папа одарил нас подарками, купил все необходимое, обувь, одежду. Но мама его все равно не простила. Отца переводили на работу в Медвежьегорск, он звал нас, девочек, поехать с ним, но жить с новой мамой я отказалась, а младшие сестренки поехали. В 1945 году мы с мамой приехали в Кемь, я пошла во второй класс, после 4 лет перерыва. Голод был после войны страшный, мы с мамой получали всего по 100 граммов хлеба на сутки». Когда Женетте исполнилось 18, пошли они с подружкой проситься на работу в районную больницу, с работой в городе было плохо. Предложили только места уборщиц. Женетта начала трудиться в туберкулезном отделении инфекционной больницы на Вегеракше. Плакала, очень боялась заразиться, много было больных с открытой формой туберкулеза. Заведующая пожалела девушку, перевела на работу в буфет раздатчицей. В больнице она проработала 6 лет. Потом вышла замуж, устроилась на работу в локомотивное депо, на нефтекачку. «Работа была тяжелая, – вспоминает Женетта Ивановна, – у меня, машиниста нефтекачки, ответственность была как у помощника машиниста тепловоза. Надо было следить за работой насосов, сальников, их было 15. В день проходило через наши руки по 35 тепловозов, 3-секционных. Чтобы отправить их в поездку, надо было все подготовить – и масло, и топливо, и все необходимые материалы. А писанины сколько, целый день со счетами и ручкой. Надо все правильно и четко оформить, не дай Бог, ошибку допустишь. Был случай, я ошиблась при подсчете топлива на 200 литров, очень испугалась, бегом бежала за тепловозом до первого поста, чтоб сообщить машинисту. Успела, исправили. Надо было следить и за состоянием двух сепараторов, чтобы топливо поступало чистым. Работа была сложная, ответственная, а вышла на пенсию, получала копейки. Только сейчас пенсия перешла за 10 тысяч. У нас был очень хороший начальник Якорев Христофор Васильевич, дружный коллектив. Я часто на работу брала с собой домашнюю выпечку. Спросят: «Кто сегодня смазочный?» Я отвечаю: «Харламова». Когда захожу в депо, прохожу мимо машинного отделения, где отработала много лет, всегда мысленно благодарю: «Спасибо тебе, ты дало мне кусочек хлеба». Всю трудовую жизнь провел в депо и муж Женетты Ивановны, Александр Харламов, работал слесарем, дизелистом, в его трудовой книжке было записано около 80 поощрений. Он уже ушел из жизни. Прожили Харламовы вместе 52 года, вырастили троих детей, все выучились, получили образование. Константин работал машинистом, уже на пенсии, Александр тоже трудился слесарем в депо. Жаль, что дочь Ольга рано ушла из жизни. У Женетты Ивановны 8 внуков и правнуков. Несмотря на болезни, она любит трудиться на огороде, выращивает овощи, цветы. «Я жила просто, незаметно, как все, – скромно говорит о себе пожилая женщина. – Никогда на жизнь не жаловалась, никого ни о чем не просила. Слышала однажды по радио, что те, кто родились до войны, будут получать по 10 тысяч, но пока нет по детям войны никакого решения. А ведь мы пережили страшное время. Когда приходит День Победы, я всегда плачу. Много родных мне людей погибло на фронте. Однажды уже после войны, было это в Иделе, пошла я в кино. А перед фильмом показывали киножурнал. Смотрю, а на экране мой дядя Валентин играет на аккордеоне, кадры были сняты в Берлине, в победные майские дни. Я как закричу, попросила повторить журнал, но не разрешили. Когда смотрю фильмы о войне, всегда плачу, не хочу, чтобы подобное повторилось». Н. Окулова
